Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин]
— … и у нас есть документы, доказывающие это! Вы их еще не читали? Нет? Я вышлю вам копии. Марта получила письмо от самого, он говорит, как ее том произвел на него впечатление..
Я испарился в сторону, почти в центр другого разговора, очень тихого.
Говорил черный с прекрасными манерами. Его слушателями была группа типа репортеров, каждый держал свой рекордер наподобие щита.
— … у народа было достаточно плохих новостей. Они хотят услышать взамен что-нибудь хорошее. Конечно, замечания доктора Цимпф не станут популярными — я ожидаю увидеть массу сопротивления. Но теперь позвольте мне добавить следующее. Если угроза реальна, можете быть уверены, что американский народ возьмет на свои плечи справедливую долю ответственности. Мы справимся с этим.
Я услышал достаточно. И направился в сторону гостиной. Я был смущен реакцией делегатов — разве они не поняли? — и одновременно злился на них. Стоял среди них и бушевал. Я хотел бы впихнуть нескольких рядом с хторром, и чтобы их видели коллеги. Это должно будет поменять некоторые мнения!
Я все еще колебался, стоя в центре толпы и раздумывая, что делать дальше, когда услышал свое имя. Рука махала мне на полпути в вестибюль. Тед. Я начал прокладывать путь к нему. Он стоял с коротким, бочкообразным мужчиной, одетым в темный костюм и хмурость, он выглядел как после запора, постоянно злобно взирая на мир сквозь толстые линзы роговых очков.
— Это Мартин Миллер, — сказал Тед, — исполняющий директор проекта «Erewhon».
— О, — сказал я. И огляделся. — Э-э, а что случилось с Динни?
Тед пожал плечами:
— Не знаю. Мы расстались. Ноу проблем.
— Я думал вы вдвоем, э-э…
— Что? Ты наверное шутишь!
— Тогда, что это был за разговор об одиннадцати оргазмах?
Тед положил мне руки на плечи и посмотрел прямо в глаза:
— Джим, поверь мне. Когда-нибудь ты узнаешь сам, когда наконец сподобишься потерять свою легендарную девственность, но до тех пор поверь мне на слово: даже для нормального здорового мужчины на пике физических кондиций невозможно сделать одиннадцать раз за ночь. — И потом добавил: — Я знаю, что устал. Но самое большее, что я когда-либо совершил, было семь. И не с Динни.
— Но она сказала так.
— Джим, скажу тебе правду: я сделал только раз. И даже тогда думал о сырой печенке. Пусть она верит во что хочет.
— Тогда какого-черта ты…
— Ш-ш-ш! Умерь голос! Я хочу научить тебя одному из секретов успеха. Если тебе нужно познакомиться со многими людьми и быстро, особенно с важными людьми, найди себе наиболее честолюбивую карьеристку и льсти ей. Или ему. И ты сможешь таким способом проникнуть в массу закрытых дверей. Смотри-ка, ты не против, не так ли? — Он положил мне руки на плечи и повернул меня от Миллера. — Это может быть очень важным. Для нас обоих. Ему еще нет двадцати пяти, а он принимает мультимиллионные решения. Я расскажу тебе потом, хорошо?
— Как?… Ты же звал меня! — Но Тед уже отвернулся к своему разговору. Что — то о городских дорогах для будущего развития. Миллер объснял, как предохранительные гранты могут позволить претендовать на большие зоны уже освоенной, покинутой собственности, и Тед бормотал о необходимости, чтобы Служба Освоения оплатила большинство расходов. Я не думаю, что кто-нибудь из них слушал, что говорит другой.
— Послушайте, вы должны перестать рассматривать это как набор политических жестов, — сказала позади меня женщина. Она говорила небольшой группе делегатов четвертого мира. Она выглядела обманчиво дружественной. Лицо окаймляли темные локоны, а рот жаждал поцелуя. На карточке стояло имя: «Д. М. Дорр». — Я понимаю ваши опасения, действительно понимаю. Ваши правительства вправе побаиваться, что Соединенные Штаты используют экологическую инфекцию, как оправдание возрождения их военной силы. И конечно, это могло быть законным опасением при любых обычных обстоятельствах. Но у нас — не обычные обстоятельства. Вы слышали доклад доктора Цимпф. — Значок говорил, что она — заместитель посла в ООН. Она говорила спокойно и авторитетно. — Может быть вы видели отчеты, может быть нет, но Соединенные Штаты — единственное государство, оставшееся на этой планете, которое еще может собрать человеческие ресурсы, чтобы встретить вызов. Если вы не позволите пройти Закону о помощи, вы повредите как себе, так и нам. Существуют тяжелые холодные факты — Европа в руинах, едва выживает, Африка воюет сама с собой; большая часть Южной Америки вне связи — мы знаем лишь о некоторых странах; в России беспорядки; и у нас нет информации, насколько плоха ситуация в Китае. По меньшей мере Соединенные Штаты еще обладают работающей военной организацией. И это потому, что страна не мобилизовала своих военных для контроля гражданской популяции во время чумы. Нам была запрещена мобилизация, потому мы сохранили наши части изолированными и как результат — большинство из них выжили. Сейчас мы представляем резервуар возможностей, которое международное сообщество наций отчаянно пытается развить — несмотря на тот факт, что это может потребовать то, чему большинство наций в ООН более всего противятся: чрезвычайной военной реконструкции Америки! Но именно в этом мы нуждаемся, если хотим создать реальную оппозицию вторжению. — Она подняла руку, чтобы предотвратить помеху. — Пожалуйста — мне надо, чтобы вы поняли суть. Мы имеем в виду, что это не военная кампания в традиционном смысле вооружения и мобилизации — для этого просто нет людских ресурсов — но скорее мировой призыв к действию с тем же чувством дисциплины и крайней необходимости, которые характерны для успешной военной операции. Мы должны использовать существующую структуру корпуса гражданских действий Соединенных Штатов в качестве фундамента для построения нашей предполагаемой мировой экологической обороны — потому что она уже здесь и готова приступить к работе и нам не надо тратить время, делая все политически удовлетворительным для всех заинтересованных партий.
Мы знаем, что некоторые члены вашей делегации огорчены выводами доктора Цимпф, но мое правительство готово поддержать эти выводы. Мы также готовы свободно поделиться нашими знаниями. Ваши ученые приглашаются проверить наши факты; мы убеждены, что они придут к тем же заключениям.
Аудитория слушала вежливо и терпеливо, но когда она закончила, заговорил лидер группы. Его английский был с тяжелым акцентом, и слова резки. — А если мы не сделаем, как вы хотите — что тогда? Вы продолжите и сделаете это в любом случае, правильно? Кто вас теперь остановит? У кого есть силы, чтобы остановить кого-нибудь где-либо? Поэтому, что вы просите — это не разрешение, даже не кооперация — это одобрение. Не думаю, что мое правительство допустит это, миссис посол. Не думаю, что на это пойдет какое-либо другое правительство.
Женщина покраснела. От гнева или от замешательства? Тон ее голоса оставался обманчиво спокоен:
— Доктор Т! Кай, вы разочаровали меня. Если бы Соединенные Штаты были способны сделать это в одиночку, мы уже были бы в процесс работы — так серьезно мы рассматриваем ситуацию. Но мы не способны сделать это одни; в том причина специальной конференции — продемонстрировать широту проблемы и призвать к мировой кооперации…
Он прервал ее:
— Я нахожу изъян в объяснении, товарищ заместитель посла. Вначале вы говорили, что мы не способны и только Соединенные Штаты способны. Теперь вы говорите, что не можете сделать это без нас. Как же так? Так не бывает одновременно.
На сей раз было очевидно. Она была в гневе:
— Доктор Т! Кай, вы претендуете быть человеком науки, мечтателем среди своего народа. Вас даже называют пророком африканской социальной революции. Мы излагаем вам факты вот уже три дня. У нас есть для вас еще очень много фактов. Пожалуйста, выслушайте их. Поймите, что они означают. Если у вас имеются какие-либо вопросы, весь персонал Национального Научного Центра в вашем распоряжении. Вы можете увидеть живые образцы — и если вы захотите снова их увидеть, это тоже можно устроить. Но, пожалуйста, выслушайте, что мы пытаемся сказать вам!
Он спокойно посмотрел на нее и сказал:
— Я слушаю, я слушаю все очень хорошо. — Он покачал головой: — Все, что я до сих пор услышал — только оправдания и извинения. Я не хочу их больше слушать. Извините меня, пожалуйста. — Он махнул свите, их группа повернулась и двинулась по залу.
Заместитель посла Дорр смотрела им вслед, слезы набухли в ее глазах. Она беззвучно проговорила что-то похожее на: «Проклятые дураки!» Потом поймала мой взгляд и смущенно улыбнулась. Она сказала: — Вам не надо было слушать это.
Я сказал:
— Я видел хторров. Вы правы.
— Да, — сказала она. Но смотрела печально. — Речь не о том, чтобы быть правой.
22
Когда конференция возобновилась, в аудитории было множество бросающихся в глаза пустых мест. Не только я это заметил; позади меня кто-то сказал:
